Азбука Улиц

Разведенный спирт (на сленге - шило) можно с легкостью приобрести практически в любое время суток и за сравнительно небольшую плату. Для примера: пол-литра такого алкоголя стоит 60 рублей, есть и 250 грамм за 35 рублей.

Многие торговцы применяют маркетинговые ходы. Белая пробка на бутылке означает повышенную крепость или проверенное качество и продается только "своим". Или употребляется легенда о том, что спирт изготовлен на известном заводе, но в третью смену, минуя акцизный сбор.

Минимальная конспирация существует лишь при продаже, прилично одетому незнакомому трезвому человеку вряд ли удастся приобрести бутылку спирта, ему попросту откажут.

Каждая точка по продаже поддельного алкоголя в сутки может продавать десятки литров зелья. По результатам опроса, проведенного в одном из районов города, авторам удалось узнать о четырех точках нелегальной продажи алкоголя в шаговой доступности. Одна из таких находилась в 10 метрах от универсама известной торговой сети, со двора дома, на первом этаже которого он располагался.

Продажи осуществляются в основном в пунктах приема вторсырья либо прямо в квартирах недобросовестных кооператоров. Схема покупки достаточно проста: если приобретать в пункте приема металла, то возможен прямой обмен, минуя получение и передачу денег. Частные продавцы, напротив предпочитают наличные. Обменять ценные вещи или, к примеру, консервы на спирт тоже не представляет никакого труда, впрочем, как и получить в долг, если являешься постоянным покупателем с хорошей кредитной историей.

Водку, по виду напоминающую заводскую, с соответствующей этикеткой, можно купить за 100 рублей в некоторых круглосуточных продуктовых ларьках и стеклянных павильонах. Там же зачастую имеется портвейн и слабоалкогольные коктейли сомнительного производства. Вот некоторые цены: за 50 рублей можно купить 100 грамм спирта в аптеке, его разбавляют, добавляя двести грамм воды. 700 грамм портвейна неизвестного происхождения обойдутся в 80 рублей. Примерно 50 рублей стоят 1,5 литра напитка в стиле "джин-тоник". Очень часто контрафактный алкоголь продают в старых бутылках из-под газировки. Такая бутылка с разведенным спиртом в руках у человека на фото к этой заметке.

Основная часть общества формально защищена от фальсификата в магазинах, где действуют ограничения на продажу алкоголя по времени, установлена минимальная розничная стоимость алкогольной продукции. Жители улиц имеют к разведенному спирту практически неограниченный доступ.

Нет достоверных исследований, является алкоголь причиной бездомности, или алкогольная зависимость становится уже следствием жизни вне социума. Наркологи считают, что употребление суррогатного алкоголя быстрее приводит к химической зависимости, избавиться от которой самостоятельно практически невозможно.

У людей, которые живут на улице, как правило, нет родственников и друзей, на помощь которых они могли бы рассчитывать. Употребление алкоголя становится цикличным, мотивация к нормальной жизни за достаточно короткое время утрачивается, уступая место одному желанию - добыть очередную дозу.

В 2017 году пошлина для получения паспорта составляет 1500 рублей. А еще нужно сфотографироваться, добраться до центра выдачи документов, порой через весь город. Расходы на транспорт - по цене бутылки портвейна. Сам документ - десять с лишним литров разведенного спирта неизвестного происхождения.

Андрей спит на подоконнике дома в центре города. Его жизнь раскололась на «до» и «после». До того момента, как в коммуналке, где он жил, появились наглые соседи, и после, когда эти соседи не пустили Андрея в квартиру. Это деление.

Александр 10 лет провел на улице. Его жизнь слагается из поездок к «добрым» людям, которые обещают хорошую работу, жилье и помощь в решении всех проблем. На них он трудится по 12 — 15 часов, но денег так и не видит — ему говорят, что плохо работает. Александр соглашается быть рабом вновь и вновь, потому что не хочет умереть на улице. Это сложение.

Виталий последний год живет в сквоте. Много ходит в поисках металла. У него плохая обувь, постоянно мокрые ноги, на которых уже не заживают язвы. Болезни множатся, от сквозняков постоянный бронхит, а от дешевого спирта болит печень и проблемы с желудком. Это умножение.

Сергей поссорился с родственниками, они выгнали его на улицу. Так Сергей лишился регистрации и стал человеком улицы. Его не берут в больницы, отказывают при приеме на работу. В сущности, ему гарантировано только право на жизнь (если в холода батареи теплые, а жильцы не закрыли подъезд). Это вычитание.

Некоторые бездомные зарабатывают в день до 250 — 300 рублей, в основном за счет сбора вторсырья (макулатура, металл и стекло), мелкого попрошайничества и нехитрой уличной торговли.

В месяц их доход не дотягивает до прожиточного минимума, который составлял 10 019,4 рубля в месяц (по СПб на третий квартал 2015 года).

За едой к «Ночному автобусу» часто приходят очень бедно, но чисто одетые граждане. У них есть регистрация и жилье, но они не могут купить качественной еды (скромные зарплаты и пенсии уходят на оплату коммунальных услуг, лекарств, проезд в общественном транспорте и т.п.). Эти люди балансируют по узкой грани между улицей и нищей, но домашней жизнью.

Вернуться в свой дом, откуда когда-то уехал в поисках счастливой или хотя бы более сытой жизни, не всегда просто. Если человек не нашел себя в российском мегаполисе, потерял документы и нет денег на обратный билет, остается лишь два пути: криминал или бездомность. Петербург в этом смысле не исключение.

О том, как происходит возвращение человека домой и насколько это непростая задача, нам рассказал Михаил Калашников, координатор благотворительных программ Санкт-Петербургской благотворительной общественной организации «Мальтийская служба помощи».

– Началось все с инициативы нашей сотрудницы, которая на свои деньги отправляла людей на родину. Эти люди, уже давно бездомные или только ставшие ими, приехали в Петербург и по разным причинам оказались без документов. И тут главная проблема – ждать два месяца, чтобы восстановить документы. Ведь если нет крыши над головой, то становишься бездомным… Так в 2009 году родилась программа «Транзит», помогающая жителям России вернуться к родному очагу. До какого-то момента на транспорте не существовало жестких правил в отношении пассажиров, и мы могли купить билет по справке из «Ночлежки». Все изменилось в 2014-м. Теперь человек обязан иметь временное удостоверение личности на убытие (аналогичное тому, что выдается человеку, когда он получает паспорт). Действует оно 10 суток. Платить нужно только за фото, и тут нам помогает «Ночлежка», которая берет на себя эти расходы.

К нам приходят не только россияне, но и жители соседних государств, для которых работает программа «Путь домой». Больше всего людей уезжает в Белоруссию. Как правило, это рабочие, которые приехали в Россию на заработки, но лишились работы, денег и документов. На втором месте – украинцы, среди которых за последние годы много тех, кто уехал от войны в Донбассе, но так и не нашел пристанища в нашей стране. Это и граждане Молдавии, Таджикистана, Узбекистана, Киргизии. Однажды отправляли домой даже трех человек из Сербии.

Жители стран дальнего зарубежья получают в консульстве сертификат на возвращение – без него границу не пересечь.

В белорусское и украинское консульства мы пишем ходатайства с просьбой понять ситуацию и выдать сертификат как можно быстрее. Самые доброжелательные сотрудники работают в белорусском представительстве, они оформляют документы быстрее всех и бесплатно. Украинцы выдают сертификат бесплатно только тем, кто попадает под категорию чрезвычайной помощи (больным, инвалидам, женщинам с детьми). Остальным предлагают заплатить сбор 3500 рублей. Денег у тех, кто к нам обратился, как правило, нет. Мы предлагаем поселиться у нас в приюте, найти работу и жить, пока не заработают на сертификат и билеты.

В 2009 году мы отправили 100 человек. Сейчас по программам «Транзит» и «Путь домой» мы помогаем примерно 200 людям уехать на родину. В среднем расходы на одного человека по РФ – 3500 рублей. Безусловно, это плацкартные вагоны, если самолет – то лоукостер. На небольшие расстояния отправляем автобусами.

Тяжелей всего приходится гражданам Узбекистана. В Петербурге нет их консульства, за сертификатом надо ехать в Москву.

В среднем в год мы отправляем пять узбеков, пять таджиков. Самое сложное для них – дождаться, когда из консульств придут документы, процесс может длиться несколько месяцев. Киргизы и казахи в «меньшинстве» – один-два человека в год.

В конце 2016 года отправляли домой в Якутск писателя Мира Зафара, который приехал собирать материал для книги, но был ограблен, избит, попал в больницу и затем на улицу. Его обнаружил петербургский студент, стал помогать, привлек общественность. Мы привели Зафара в порядок, отправили в Якутск самолетом, так как поезда туда не ходят. В результате Мир оказался в государственном приюте, родственники ему помогать не хотят.

Еще был почти полностью парализованный узбек, которого несколько женщин нашли после инсульта у больницы № 14. Человека поселили в нашем приюте, а женщины около полугода занимались решением бюрократических проблем и отправили-таки его с нашей помощью на родину. Сейчас мужчина в интернате.

Самая серьезная проблема последних лет – жители Луганской и Донецкой областей. Украинское консульство с ними вообще не работает, несмотря на то что у них украинские паспорта с пропиской. Мы отправляем донбассовцев до ближайшего пункта к границе, далее они едут сами. Прямо до дома отправить не можем – официальных рейсов в ДНР или ЛНР нет, а мне нужны документы для отчета. Если человек говорит, что у него вообще нет денег, то он живет у нас и зарабатывает на транспорт. К счастью, беда с беженцами постепенно остается в прошлом.

Принудительное выселение из занимаемого жилого помещения – это одна из тех причин, по которым люди оказываются на улице. Поводы для выселения могут быть разные, о чем свидетельствует весьма обширная правоприменительная практика.

Когда дело касается жилья, диссонанс между простой человеческой и юридической логикой наиболее заметен. В данном случае причиной для выселения стал долг за коммунальные платежи.

Из двухкомнатной квартиры в Калининском районе выселили пожилую женщину, которая несколько лет не платила по счетам. Со временем она накопила долг в 245 тысяч рублей и несколько десятков кошек, проживавших с ней на одних и тех же квадратных метрах.

В назначенный час представители службы судебных приставов, рабочие ЖКХ, зоозащитники и чиновники прибыли к дверям квартиры, где проживала должница. Они долго и безуспешно стучали в закрытую дверь, пока один из рабочих не начал бить дверь ногами. Вскоре в дверном проеме появился растерянный, бедно одетый мужчина в потертой камуфляжной куртке. Он объяснил, что хозяйка болеет, а звонок не работает.

Когда авторы вошли внутрь, то первое, что они увидели, - это залитые светом голые стены с лоскутами обоев, исцарапанную мебель и старый диван, на котором сидела хозяйка. Новость о выселении она выслушала молча, болезненно наклонив голову: я почти ничего не вижу, куда я пойду...

Через несколько минут в квартире уже орудовали рабочие в оранжевых жилетах, которые энергично выносили оставшееся имущество. Что-то стаскивали по лестнице в кузов припаркованного у подъезда грузовика, а что-то смело выбрасывали прямо из окон. Хозяйка же в этот момент просто наблюдала за плановым разгромом своей, но уже бывшей квартиры. Уставившись в одну точку, она гладила сидящую на руках кошку. В это время в другой комнате мужчина рассказывал гостям про уникальный способ лечения кошками, который именно он изобрел, не поясняя, впрочем, подробностей.

Прошло два часа. Зоозащитники упрятали в переноски последних животных, рабочие вынесли из квартиры последнюю мебель. Настало время прощаться.

Пристав отвел женщину к служебному автомобилю. На заднем сиденье она сидела молча, уставившись полуслепыми глазами куда-то вдаль. С мужчиной разбиралась полиция. Документов у него не было.

Жизнь на улице — постоянное сражение с бытовыми проблемами, которые домашнему человеку, возможно, кажутся мелкими и ничтожными. Усилия прикладываются нешуточные. Например, возможность принять душ или побриться. Для тех, кто живет в теплых квартирах, это просто: повернул кран в ванной или включил электробритву. Для бездомного — почти всегда дальний поход, порой через весь город, к бесплатному душу или поиск денег для посещения бани в социальные дни. Могут и не пустить, если есть открытые раны или внешний вид совсем уж не вызывает доверия. Где взять доступную чистую воду, которая нужна и для питья, для приготовления еды и для бритья, если нет электробритвы?

Кажется, такая простая вещь, но попробуйте в Санкт-Петербурге найти доступную воду хорошего качества. Вот и выкручиваются бездомные как могут. Набирают в туалетах кафе, если там нет охраны или кодовых замков, или в естественных водоемах, в редких случаях покупают в магазине. Фактически люди пьют техническую воду, которую часто даже не кипятят — негде. Отсюда и кишечные расстройства, постоянные спутники тех, кто с улицей на ты.

В летнее время наличие доступной питьевой воды особенно актуально, поскольку на жаре возможно обезвоживание организма, а это дополнительная нагрузка на и без того зачастую слабое здоровье. Водяная колонка в районе железнодорожной платформы Лигово — одно из немногих мест в Невском и Фрунзенском районах, где можно набрать водопроводной воды. С одной стороны железнодорожные пути, с другой — заросший бурьяном пустырь и самовольная свалка.

— Город — это заброшенная стройка, где я провел шесть долгих зим.

Это собаки, которые грели меня в морозы.

Это негодяи, которые убили собак.

Это женщина, которая подарила мне теплый спальный мешок, это школьники, которые приносили из дома еду.

Это отморозки, отбиравшие у меня деньги со словами «Бог велел делиться».

Это любимая Театральная площадь и все, что вокруг нее. Я жил в этом районе, любил его, но меня разлучили обманом.

Это архитектор Монферран, построивший главные символы нашего города.

«Азбука» представляет монолог Михаила, бывшего бездомного и алкозависимого, который рассказывает, как строился его день жизни на улице и в чем секрет его возвращения к нормальной жизни.

…Мой стаж употребления – 26 лет. Я потерял все, осталась одна оболочка.

Два года назад случилась особенно злая депрессия. Я взял палатку и уехал на озеро - с весны до осени. Уже снег выпал, а я все в палатке. Казалось, надо переждать, все само собой рассосется. Вышло наоборот: я потерял связи, меня все забыли, старые проблемы сохранились, а новые появились. Я решал их с помощью воровства.

Каждый мой новый день был похож на предыдущий. С утра я шел, к примеру, в «Ленту» у «Балтийской» к нулевым точкам (Места, которые не видят камеры наблюдения. – Прим. авт.) и воровал блоки сигарет. По пути брал с полки продукты, откусывал и ставил обратно – есть хотелось.

Главное за раз украсть меньше чем на 1000 рублей – если поймают, отделаешься «административкой».

На улице очень важно быть физически здоровым. С охраной магазинов, если ловила, старался не конфликтовать, себе дороже. Окажешься побитым, будешь вызывать у всех подозрение. Вариантов заработать - ноль.

Людей я боялся панически, не допускал и мысли, что к ним можно за помощью обратиться. И в тоже время ужасно завидовал, что у всех семьи, дети. А у меня свой путь, с него не соскочишь. Так думал я и шел на Сенную «скидывать» очередные сигареты из магазина.

Ночами я бродил по улицам и говорил Богу: ну что за прикол со мной, я ведь не дурак!

Мне нравилось, когда меня боялись. Я постоянно был готов к обороне. Общаться со мной никто не хотел, но это меня только подпитывало – я крутой.

В один прекрасный момент я перестал бояться всего. Пил до такой степени, что когда в полицию попадал, меня максимум через 30 минут выгоняли. Больше всего меня бесило, когда менты предлагали идти домой спать. А куда я пойду, если дома нет! На скамейку? Раз на треморе докопался до дежурного по отделу – вызови «неотложку», ты же полицейский, должен помогать, позвони врачам. Долго упрашивал, дежурный, наконец, врача вызвал. Тот приехал, осмотрел меня и говорит: в дурдом тебя не возьмут, иди домой спать.

Бездомность внутри. Школа, образование, работа загоняют нас на узкую дорожку. Идешь как по линейке. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. А если собьешься, так люди, с которыми ты общался, от тебя сразу отказываются, моментально. Ты – классный парень, но помочь тебе нечем. На собственной шкуре испытал.

От денег нет кайфа. Я до того, как на улице оказаться, и по 200 тысяч в месяц зарабатывал. Может в кино сходить? - спрашивал я себя, но мозг мне подсказывал - зачем это тухлое кино? Может в ресторан? А мозг: ты что? Иди, оплати тарелку супа за тройную цену - и все поймут, что ты лох. Жадность не давала глаза раскрыть.

От наркотиков кайфа тоже нет. Я разное мешал. Сверху водкой мог залить. Наркотики-то разные, а состояние одинаковое.

На улице ты отстранен от всего мира, ни для кого не представляешь интерес. Помогали такие же, как и я, бездомные, кусок хлеба делили. Как на фронте.

Бездомные подсказали обратиться в программу реабилитации (общество «Анонимные алкоголики»). Пришел и увидел людей, которые хоть и прожили больше, чем я, на улице, но к нормальной жизни возвращались. В голове что-то щелкнуло, и я стал трезвиться.

Теперь у меня нет аргументов против Бога. Если раньше мне было страшно быть побитым, замерзнуть, остаться трезвым или за помощью обратиться, то теперь страшно, чтобы вера моя не испарилась. Я готов встать на улице на колени и молиться, если только почувствую, что старый «формат» возвращается. А он постоянно рядом. Только дай повод, обозлись на кого-то - моментально на скамейке окажешься. У меня нет сил жить, как раньше.

Перепоручил себя чему-то высшему, жизнь стала налаживаться. Появились жилье и работа расклейщика объявлений. Бог мне постоянно мудрость давал, но я этого не замечал, принимал его знаки за простые жизненные ситуации.

— Люди, у которых жизнь не задалась, верят в деревню как в надежду на спасение.

Я в Ленинградской области родился, где мое детство и юность прошли. У нашей семьи было большое хозяйство, держали скотину, двух коров, бычка и другую живность. Мама работала на ферме, вставала в 4 утра, остальные в 5. В огороде проводили все свободное время, включая выходные.

Жить в деревне — значит, каторжным трудом работать, уметь овощи посадить, за скотиной ухаживать, обладать нормальной рабочей профессией, а лучше не одной.

Когда я слышу от кого-то, пора, мол, в село, деревня все исправит, хочется спросить: что ты там будешь делать?

Выбрасывают еду с просроченным сроком годности магазины, кафе, рестораны. Как правило, это консервы, молочка, мясные и рыбные полуфабрикаты, овощи, выпечка. Просрочкой питается большинство уличных жителей.

Один из героев «Азбуки» признавался, что последние годы его рацион — из ресторанов, надо только знать время, когда выбрасывают полуфабрикаты. Другой рассказал, что рыночные торговцы отдавали ему нетоварные овощи, курятину и сдобу за то, что он помогал разгружать машины.

Те, кто смог найти хоть какую-то крышу над головой, разогревают еду на плитках, часто самодельных. Если возможности греть нет, то дневной рацион холодный.

Горячей едой кормят в социальных столовых. В Санкт-Петербурге их четыре, работают на деньги администраций районов. Горячее питание есть у постояльцев негосударственного приюта «Ночлежка». Суп и чай пять раз в неделю развозит «Ночной автобус», это один из проектов благотворительной организации «Ночлежка».

Кормят и религиозные организации. Самая известная из иностранных — «Армия спасения». Работает столовая в «Мальтийской службе помощи». В стороне не остаются и россияне из православных благотворительных фондов и приходов.

Проблема с документами, удостоверяющими личность, - одна из постоянных спутников тех, кто вынужден жить на улице. В некоторых случаях ее можно решить, просто проявив волю и накопив на оплату государственной пошлины. В некоторых случаях требуется профессиональная помощь специалистов по социальной работе и юристов. Бывают и более сложные ситуации, когда человека попросту нет, и, следуя формальной логике, удостоверить его личность невозможно. Причины могут быть разные - от хитроумных схем квартирного мошенничества до нежелания родственников признать факт возвращения в родной дом после долгого отсутствия. В результате фактически живой человек считается умершим, и доказать обратное бывает весьма проблематично. А для умерших людей места в социальных учреждениях (интернаты и дома престарелых) не предусмотрены, получение медицинского полиса и оформление пенсии по старости и другие способы выживания также становятся невозможны.

Авторы обратились к Михаилу Калашникову, координатору Мальтийской службы помощи, который на конкретном примере рассказал, как такое возможно:

- Во время войны, в 1943 году, 4-летний Толя (Анатолий Алексеевич) был вывезен фашистами вместе с матерью и сестрой из Кировска в Латвию. Там они были проданы в рабство местному жителю на один из хуторов. По факту Анатолий с сестрой были приравнены к малолетним узникам концлагерей – об этом даже есть соответствующая справка. Семья батрачила вплоть до прихода Красной Армии, затем вернулась в Кировск и наступила мирная жизнь. Анатолий Алексеевич выучился, работал каменщиком, служил в армии, женился, получил жилье в Ленинграде, родил двух сыновей, развелся, женился, снова трудился на стройке и на заводе. А в начале 90-х, когда с работой в Петербурге стало плохо, поехал к знакомому в Белоруссию в надежде заработать и остался заниматься сельским хозяйством. За это время родственники сначала объявили Анатолия Алексеевича без вести пропавшим, а затем и вовсе умершим, и он остался без части своего законного жилья в Питере. За время работы в Белоруссии потерял паспорт СССР (паспорт РФ получить не успел) и большинство других документов. Кроме того, у него резко ухудшилось зрение, сейчас Анатолий Алексеевич практически слепой. Когда вернулся в Питер и пришел к одному из своих сыновей с просьбой о помощи, то получил вежливый отказ.

Собаку зовут Рыжий, но откликается и на Шашлык. Живет вместе с бездомными. Где родилась, не знает никто. По словам ее хозяина Алексея, однажды пришла и осталась. Любит добрых людей, особенно тех, кто приносит ей курятину. Любит мясо из пирожков и рассольник, который привозят волонтеры.

Территорию около Сортировки, где кормят и помогают бездомным, считает своей вотчиной. Каждый раз приходит к «Ночному автобусу», чтобы прогнать собак, претендующих на пирожки и рассольник.

У многих людей, которые вынуждены жить на улице, есть родственники. Матери, отцы, дети, бывшие мужья и жены, братья и сестры. Однако семейные ценности или даже просто элементарные приличия не всегда присутствуют в современном обществе. На примере Елены авторы раскрывают то, что статистика называет «семейные конфликты», и объясняют, почему такая причина бездомности возможна с точки зрения закона.

Елена Зайцева и ее сын жили в коммунальной квартире. Она всю жизнь проработала в торговле, он - на железной дороге. У каждого своя комната. Когда недвижимость приватизировали, мать свою долю в собственности переписала на сына.

- Если бы со мной что-то случилось, все равно площадь досталась бы сыну, - объяснила свой поступок Елена.

В один прекрасный момент сын попросил мать на выход. Засиделась, мол, в его собственности.

- Ему не понравилось, что иногда выпивала, но я же не запойная, на улице не валялась, - говорит Елена.

Ключи от квартиры отобрал, звонок на двери отключил, а вещи выкинул на помойку. Конечно, Елена обратилась к участковому, но дальше заявления дело не пошло - жилплощадь записана на сына.

Мать пошла спать на скамейку, где в одночасье лишилась паспорта и других документов - кто-то ночью украл сумку. Ходила по знакомым во дворе, некоторые пускали переночевать.

Иногда мать с помощью доброго соседа (владельца еще одной комнаты в коммуналке, из которой выгнали Елену) пробиралась в своей прежний дом. Однажды столкнулась с новой подругой сына, встреча кончилась скандалом и криками: не приходить сюда больше. Потом Елена узнала, что в ее бывшую комнату въехали новые жильцы.

Сейчас Елена находится в приюте «Ночлежки». Восстановила паспорт, надеется по суду вернуть свою бывшую жилплощадь, обменять ее на другое жилье, чтобы сына больше уже никогда не видеть.

Комментирует Вячеслав Самонов, юрист «Ночлежки»:

- Таких историй довольно много, когда родственники, особенно молодежь, уговаривают своих родителей, бабушек, дедушек отписать им жилье, а когда переоформят - выселяют. Старшее поколение юридически неграмотно, излишне доверчиво. Но это полбеды. Отсутствуют эффективные и, главное, известные гражданам механизмы сохранения права на проживание на случай такого отчуждения жилплощади. Российское законодательство не дает ясного ответа, как в конечном итоге эффективно наказать тех, кто нарушает право на пользование жильем, привлечь их к такой ответственности, чтобы люди боялись создавать препятствия в пользовании жильем.

Человека выгнали из дома родственники или соседи. Обратиться к участковому? Как правило, это ни к чему не приводит. Полиция обычно отделывается пустыми фразами: это не в нашей компетенции, докажите, что ваша регистрация действительная, обращайтесь в суд и т. п.

С точки зрения закона полиция права - она действительно не занимается вселением.

По закону прав и сын Елены Зайцевой, как единоличный собственник, которому она подарила свою долю в квартире. Но выселение человека (тем более, зарегистрированного по месту жительства) должно производиться по суду и только если он сам откажется добровольно исполнить решение суда о выселении. В данной ситуации собственник решил выселить мать сам. Как ни странно, это его законное право. При этом он все же нарушил закон, а именно, порядок выселения, т. е. порядок реализации этого права.

Если бы сын решил выселить мать по суду, то у нее было бы гарантированное законом право (статья 31 ЖК РФ) попросить суд на время сохранить за собой право на проживание в этом жилом помещении и подыскать другое жилье. А в случае, если бы суд взыскивал в ее пользу алименты, еще и требовать от сына обеспечить ее другим жильем. Впрочем, Зайцева трудоспособного возраста, не инвалид. Так что алименты она пока что не взыщет.

Требования о вселении рассматриваются в суде. Рассмотрение дела в первой инстанции в Петербурге длится в лучшем случае не менее 3-4 месяцев со дня подачи заявления, хотя по закону такой срок, по общему правилу, должен составлять не более 2 месяцев. Где жить одинокому гражданину долгие месяцы судебных тяжб? Вряд ли суд будет работать быстрее, даже если Елена заявит, что ей негде жить.

Бездомные ждут зиму со страхом, а провожают с радостью. Последняя, по их словам, выдалась теплой, переживать холода было легче. Но, несмотря на это, многих жителей улиц зима уносит с собой.

По официальным данным, в 2014 году в Петербурге ушли в лучший мир 1194 человека: это примерно три мотострелковых батальона. Половину из этих людей забрала именно зима. Сотни стали инвалидами. Общее число тех, кто не пережил год нынешний, значительно больше. По данным благотворительных организаций, в среднем годовая смертность составляет около 4000 человек.

Мест, где бездомные люди могут согреться и просто переночевать, не прибавляется. Прошедшей зимой в нашем городе работало всего 4 пункта обогрева, суммарно это 152 места, где люди могли провести ночь в тепле без каких бы то ни было справок и документов. В семи районах города таких мест и вовсе не существовало.

На помощь приходят неравнодушные горожане, которые готовы поделиться как теплыми вещами, так и своим душевным теплом (например, сообщество «Хурма»). Многие отдают одежду в сеть благотворительных магазинов «Спасибо». Кто-то просто бережно оставляет старую обувь и свитера на дворовых мусорных площадках, не выкидывая их в контейнеры, а бережно развешивая на ближайшем заборчике.

Серафим Ким — человек-призрак.

Работает, живет вместе с мамой в съемной квартире, словом, ничем не отличается от многих сверстников. Парадокс в том, что у Серафима нет каких-либо документов, способных подтвердить, что он существует.

Бабушка Серафима оказалась в Узбекистане после массовой депортации русских корейцев. В городе Янгиер прописана его мама Людмила.. Серафим появился на свет в 1994 году в Санкт-Петербурге. Получить российское гражданство Людмиле не удалось.

Узбекские власти выдали справку, что в списках «прописанных, выписанных и получивших паспорта в городе Янгиера» Серафим не значится. В свою очередь российские власти также не признают Серафима российским гражданином. По словам Людмилы, миграционную карту выдавать Серафиму не хотят (он же в России родился), но и своим не признают — у его мамы нет российского гражданства. Так Серафим оказался человеком без документов.

Замкнутый круг, по которому ходит Людмила в надежде легализовать статус сына, продолжается уже много лет. В ФМС ей как-то посоветовали уступить родительские права родной сестре, у которой есть российское гражданство. Людмила пришла с этой идеей в социальную опеку, чиновники которой пришли в изумление. «Как мы это сделаем, спросили они меня, — вспоминает Людмила, — ведь вы даже не курите!»

— Бездомные фактически бесправны.

Например, право на жилище. Для того чтобы его получить, бездомный должен иметь регистрацию по месту жительства, которого нет. Абсурд? Жилищный кодекс.

Или право на труд. Дискриминация по месту жительства при приеме на работу запрещена, но процветает. Вы не устроитесь в госучреждения типа Метрополитена, «Горэлектротранса» и тому подобных без регистрации.

Избирательное право или право на медицинскую помощь. У многих бездомных нет паспорта. Результат — бездомному отказывают в госпитализации в большинстве городских больниц, не принимают в поликлинике. А если у него серьезное заболевание типа онкологии, то — смертный приговор. Паспортная система в ее нынешнем виде является основным препятствием для реализации конституционных прав людей без крыши над головой.

Мне не понятны мотивы законодателей, которые с 1 января 2015 года увеличили госпошлину за получение паспорта до 1500 рублей. Для бездомных это очень большие деньги. Финансовый барьер и необходимость ходить по инстанциям, собирая кучу бумаг, приводят к тому, что многие бездомные живут с паспортами СССР. Особенно это касается тех, у кого не было никакой прописки на момент вступления в силу Закона о гражданстве (на 6 февраля 1992 года).

На Васильевском острове, при входе на Смоленское кладбище, есть небольшой переулок, где с раннего утра и до позднего вечера обитает простой василеостровский народ из сословия бродяг. Из года в год лица этих людей меняются, как меняются лица тех, кто проходит мимо - туда, где можно попросить о помощи и чудесах, к Петербургской Ксении Блаженной, которая наверняка выслушает и поможет. Так привычно пройти мимо тех, кто тоже нуждается в помощи, - бездомных и попрошаек, запойных поэтов и наивных фокусников, бродячих собак. Здесь действуют свои законы. И место это давно овеяно легендами.

Например, легенда о рыжей женщине гласит: когда очень хочется кушать и ты совсем обессилен от голода, в ближайших столовых нужно отыскать рыжую женщину и попросить ее накормить. Она не ответит сразу, а пристально посмотрит несколько секунд и лишь потом, от души, совершенно бесплатно накормит пирожками и напоит чаем.

Есть еще легенда про то, что Коля-голубятник, добрый бородатый мужик, знает язык птиц и может с ними разговаривать. Оттого-то они и садятся на него, любят его и встречают, когда Коля идет на промысел: сидеть на табуреточке, удивлять прохожих своей добротой и дружбой с голубями и разговаривать с ними.

Собаки в этом переулке тоже особенные. Для прохожих псы беспородные, а для Миши «Аска» - спасители. Когда Мишаня пьяный зимой уснул на морозе, одиннадцать собак всю ночь грели его, пока не проснулся. Рядом легли, сверху, под голову. Проснулся мужичок под утро в сугробе от того, что вожак их стаи, Дик, лицо ему лижет - вставать велит.

А еще по Васильевскому острову бродит бородатый мужик и ищет свой клад. Год назад спрятал две большие сумки с железными деньгами, килограммов на девяносто, и большой пакет с бумажными. Уложил в заброшенном доме под паркетную доску, на метр яму выкопал. Двести тридцать две тысячи. Больше трех лет копил: то банки сдаст, то у прохожих выклянчивает. А дом тот снесли. Теперь там груда кирпичей, строительный мусор и синий забор с охраной. Вот и ходит бородатый мужик по улицам, все решиться не может помощников позвать, да вернуть эти деньги.

У Петербурга дворцов и подвалов свои герои, свои памятные места. Одно из них - Лиговка.

Этот район изначально был городской окраиной. Здесь, вдали от дворцов, банков и шикарных магазинов, на городской окраине селились люди без корней, простые, рисковые, которые трудились и отдыхали, что называется, на износ. На них были рассчитаны дешевые гостиницы, питейные заведения, притоны, публичные дома. Они и создали репутацию этой части города. В этот район приличным людям заходить не стоило, хотя и в целом по Санкт-Петербургу криминальная ситуация пугала. Например, в 1900 году петербургским окружным судом обвинялось в убийстве 227 человек, а в 1913-м - уже 794. Динамика других видов преступлений также была не лучше.

О темной стороне Лиговки, ее истории и знаковых местах рассказывает экскурсовод Андрей Чапаев.

По легенде, на Лиговском проспекте, 10/118, российские «четкие» пацаны получили свое родовое имя - гопники. По этому адресу располагается гостиница «Октябрьская», еще 100 лет назад известная как «Знаменская». Строили ее в конце XIX века в расчете на приличную публику, приезжавшую на Николаевский (ныне Московский) вокзал. По некоторым источникам, именно в этом отеле открылось Городское общество приюта, а после революции - Городское общежитие пролетариата, сокращенно - ГОП.

Говорят, гопникам в отеле очень понравилось. Рядом Лиговка, в большом количестве населенная другими такими же «четкими» пацанами, с которыми можно дружить и драться. В шаговой доступности вокзал, куда приезжала масса народу с деньгами, но с местными обычаями не знакомая. Считается, что отсюда пошло слово «гоп-стоп», или уличное нападение с целью хищения имущества с помощью или под угрозой насилия.

По той же стороне, что и вокзал, находится дом Перцова (Лиговский, 44), памятник стиля модерн. В 1910 — 1912 годах богатый инженер Александр Николаевич Перцов построил образцовый доходный дом, рассчитанный на средний класс. Была в нем обширная система подвалов - от Лиговского проспекта почти до железной дороги. Что и оценили криминальные элементы. Подземелья, ставшие после революции почти бесхозными, легко выводили от проспекта прямо к железной дороге, а там уж ищи-свищи. Говорят, подземелья встречаются не только под Перцовым домом. В начале ХХ века застройка района происходила без всякого градостроительного плана, почти хаотично. В результате под землей остались пустоты, состоящие из фрагментов подвалов и погребов некогда стоящих на поверхности зданий. Воровской мир активно использовал их для обустройства притонов.

Чубаров, ныне Транспортный, переулок (рядом со станцией метро «Лиговский проспект»), вписал свою славную страницу в хулиганскую летопись края. В 1926 году здесь произошло одно из самых резонансных преступлений в послереволюционной истории города. На территории сада Сан-Галли (Лиговский проспект, 62-64) местная шпана избила и изнасиловала работницу одного из местных заводов с образцовой, как считала новая власть, биографией - приехала в город из деревни, прилежно училась, старательно работала на производстве.

В результате недолгих поисков к суду были привлечены 27 человек. Из уголовного дело было переквалифицировано в политическое, в результате пять обвиняемых приговорили к расстрелу, еще двоих оправдали, а остальные «герои» уехали на Соловки. Именно этот процесс стал водоразделом, после которого советская власть поняла всю опасность «хулиганства» (до этого в УК профильная статья хоть и была, но к хулиганам относились как к классово близким элементам, пусть и несознательным).

Еще одно знаковое для «теневой» Лиговки место - дом на Воронежской, 38 (старинное здание позади ст. метро «Обводный канал», во дворе торгового центра). Это все, что осталось от печально знаменитой некогда Кобызевской лавры (по фамилии владельца, купца 2-й гильдии Михаила Никитича Кобызева). Бани, ночлежный дом и трактир соседствовали с громадным воровским притоном, известным всему Санкт-Петербургу под названием Холмуши, местом, по словам современников, мрачным, как тюрьма, и грязным, как выгребная яма. Любой питерский вор знал, что путь с краденым товаром ведет на Холмуши, где, хоть и за копейку, но продать можно абсолютно все и в любое время купить водку. Скупщики обычно собирались под вечер. Летом их клиентами часто становились сезонные рабочие, сбывавшие украденные на стройках материалы. О нравах, царящих здесь, красноречиво свидетельствует местная поговорка: «Холмуши не Нева, трупа на поверхность не выкинут». В конце XIX века в Кобозевскую лавру стала наведываться графиня Софья Владимировна Панина, которая открыла здесь бесплатную столовую для детей рабочих. Позже она приобрела участок земли, где по проекту архитектора Юлия Юльевича Бенуа построила Народный дом (Тамбовская улица, 63). Панина верила в народное просвещение, считая его панацеей от социальных язв. В Народном доме работала бесплатная столовая для детей и взрослых, прачечная, спортивные залы, библиотека, театральный зал, учебные классы. Здесь читали лекции Вернадский, Графтио, Лесгафт.

К середине ХХ века Лиговка перестала быть районом, куда заходить опасно. По словам одного из местных бездомных, в районе много пунктов приема вторсырья, торгующих контрафактным спиртом, достаточно заброшенных зданий, есть дешевые бани, где можно раздобыть горячей воды. Былую вольницу существенно потеснили, но не искоренили совсем.

Ирина Колдина и Алексей Миков познакомились в приюте «Ночлежка». Она провела здесь четыре месяца, он — восемь. Ирина оказалась в приюте, так как не имела жилья и прописки. Алексей приехал из Челябинска. В родном городе продал жилье, чтобы погасить долг за операцию своей маме.

В апреле случилось новоселье. Ирина и Алексей теперь живут в отдельной комнате у метро. Как произошло знакомство и чем понравились друг другу — в монологе героев.

Алексей:

— Я давно искал такую женщину, в августе 44 года исполняется, а женат ни разу не был. Ирина — спокойная, красивая, очень любит, чтобы мужчина следил за собой, и не любит, чтобы выпивал. В приюте долго наблюдал за ней. Как-то раз подошла и попросила помочь по хозяйству, а как помог — подставила щеку для поцелуя, а я ее в губы поцеловал (смеется). Мы, наконец, вместе. Мне никаких подарков не надо, главное, что Ирина со мной!

Ирина:

— Алексей очень заботливый мужчина. Спокойный. Непьющий. Для меня это было важно, потому что раньше мне в жизни все выпивающие попадались. Любит моего ребенка, звонит ему в детский дом. На 8 Марта цветы подарил! Через какое-то время планируем свадьбу. У меня уже два раза был такой опыт, но Алексей очень хочет.

Здравпункт для лиц без определенного места жительства (в больнице имени Боткина) знаком большинству бездомных. Здесь принимают даже тех, кто пришел без каких-либо документов. В других местах медицинская помощь фактически недоступна. В день принимают 50 — 70 пациентов, но в этом году случился рекорд: за день пришли 105 человек.

Бездомные болеют теми же болезнями, что и благополучные граждане, однако из-за нередко встречающейся у этих людей зачастую уже на улице приобретенной алкогольной зависимости недуги протекают тяжелее. Водка, контрафактный спирт и дешевый портвейн для уличных жителей — привычное и едва ли не единственное лекарство, утешение и бич одновременно (по словам врачей, большинство начинает пить тогда, когда оказывается без крыши над головой). Основные заболевания — кожные, кишечные инфекции, гепатит, цирроз печени и ментальные отклонения, которые с годами, проведенными на улице, видны социальным работникам и волонтерам.

Тех, кто пришел в здравпункт, обязательно накормят. Если необходимо, выдадут чистую одежду или обувь, но после этого человек возвращается в привычную среду и вновь подвергается все тем же опасностям. И так по кругу.

Как правило, бездомные люди покупают мобильные телефоны, поскольку на свалках и в мусорных ящиках найти рабочий аппарат очень сложно, а если и встречаются, то с серьезными дефектами - разбитыми экранами, сломанными корпусами и т. п.

Большинство жителей улиц приобретают мобильные телефоны на барахолках или, в редком случае, получают от волонтеров благотворительных организаций. Смартфоны, модели с большими сенсорными экранами и сложной функциональностью почти не встречаются и не пользуются популярностью у большинства жителей улиц - они дорогие и непрактичные. Люди используют, как правило, старые добрые модели, например, Nokia или Samsung с кнопками, которыми удобно пользоваться исключительно для телефонной связи.

Большинство аппаратов обошлось своим владельцам не дороже 300 рублей. На фотографии к этой заметке старая модель Alkatel, которую держит в руках его хозяйка Елена, живущая на улице уже несколько лет. Он стоил 200 рублей на блошином рынке рядом с одной из железнодорожных станций. Приобретение сим-карты без документов также не представляет особого труда, поскольку некоторые продавцы охотно сами заполняют необходимые паспортные данные владельца. Пополняют баланс через платежные терминалы на улицах и в магазинах, так как современные способы оплаты, например, банковской картой, им недоступны.

Те, кто пользуются мобильниками в таких экстремальных условиях уличной жизни, не обращают особого внимания на мелодию звонка - громко звонит, и хорошо. Не часто они использует телефон и в качестве мультимедиаплеера. Опрошенные нами бездомные с трудом вспомнили один такой случай, когда живущий в подвале мужчина слушал "Арию".

В записной книжке телефона только самые актуальные номера - тех, с кем человек чаще всего контактирует в данный период жизни: друзей, социальных работников, иногда родственников. Однако самым распространенным и надежным способом хранения информации остаются блокноты, клочки бумаг и небольшие картонки, исписанные номерами и адресами. Телефона всегда можно лишиться, а информация на бумажке надежна. Телефоны полиции, скорой помощи в мобильнике не найдете - к жителям улиц эти службы обычно не едут.

Проблему зарядки мобильного телефона каждый сам решает, как может, но большинство идет в ближайшее кафе, где есть розетка. Стандартная такса - 50 рублей, но иногда удается зарядить бесплатно. Доступные электророзетки, различные виды зарядных устройств есть и на территории «Ночлежки», что позволяет беспрепятственно пользоваться электричеством, не занимая очередь, и просто посидеть на скамеечке под навесом, выпить чаю, съесть пирожок, даже не заходя в здание приюта и социальной службы.

«Азбука улиц» рассказывала о псе Рыжем и его хозяине Алексее.

Рыжий продолжает ходить к ночному автобусу, по-прежнему любит курятину, а вот грелкой в холода служит уже новому хозяину.

Алексей умер после того как его избили на одной из городских окраин. Возможно, фотография для «Азбуки» была единственной за годы его уличной жизни.

Виновники его смерти не найдены.

Нет доступной информации о том, какое количество живущих на улице людей являются жертвами преступных либо насильственных действий. Отчасти это связано с тем, что многие потерпевшие не ищут помощи в полиции, а сама она не всегда реагирует на их обращения. Так люди, живущие вне социума, с ранами и ожогами, становятся привычным элементом городского пейзажа.

Бесспорным является факт, что для бездомного человека даже самые незначительные травмы могут стать первой ступенькой к смерти или инвалидности из-за повышенной влажности воздуха, плохого питания и недоступной медпомощи.

Существует несколько наиболее частых ситуаций, из которых практически невозможно выйти победителем. Например, несколько подростков избивают бездомного бейсбольными битами, палками и просто ногами. Иногда удается сбежать, иногда нет, но, зная об этой опасности, живущие на улице люди стараются в одиночку не перемещаться в малолюдной местности.

Или нападения непосредственно в сквотах, на чердаках и в подвалах. Для отражений таких атак у живущих там физически сильных мужчин и женщин всегда приготовлены молотки и ножи, ножки от табуреток и другие предметы, которые, возможно, пригодятся при самообороне.

Бездомных обливают горючей жидкостью, например, бензином, и поджигают - такие случаи тоже не редкость (смотри «Медицина»). Результатом становятся ожоги, иногда - смерть. Социальная это проблема, или у граждан, которые поджигают бездомных, имеются психические проблемы - на этот вопрос авторы ответить не могут.

В отношениях друг с другом люди часто используют различные знаки и символы. Первые указывают на место в социальной иерархии. Вторые — объединяют с другими людьми.

Сотовый телефон престижной марки намекает на то, что его владелец обладает высоким имущественным статусом (или хочет таким казаться). Дорогой классический костюм — на его принадлежность к определенной профессии или место на карьерной лестнице. Обручальное кольцо свидетельствует о том, что его обладатель — человек семейный.

Но есть знаки особые. Их носят те, кому недоступны ни дорогая одежда, ни дипломы престижных вузов, ни наклейка тюнингового ателье на дорогом авто. Это тюремные татуировки. Их не потеряешь, не сдашь в ломбард. Их не отнимет конвой и не заберет после развода бывшая жена. Даже стереть не получится — останется шрам.

Тюремные татуировки как паспорт, без лишних слов говорят о месте их обладателя в тюремной иерархии, его сроках, жизни и подвигах. Окружающим иногда лучше знать значения этих символов.

Пальцы Антона украшены синими «перстнями». В биографии — несколько десятков лет тюрьмы.

Антон рассказал, что скрипичный ключ на фаланге большого пальца означает то, что он любитель веселой жизни. «Я ни на чем не играю, — говорит он, — но весело жить люблю».

«Перстень на указательном пальце означает: полжизни свет, полжизни тьма, — продолжает Антон. — Я 20 лет сидел. Считай, полжизни. На среднем пальце — проход через «малолетку» (тюрьма для малолетних преступников. — Авт.). Наколол корону. Сейчас мне 38, по «малолетке» попал в 14 лет за разбой. Ну и свастика — это «отрицалово». Мне все равно на ментов, на авторитетов, я сам по себе. Узор на запястье сбоку просто так, для красоты наколол».

Антон вспоминает, что набивали в тюрьме с помощью спичек, иголки. Швейная иголка зажимается между четырех спичек так, чтобы ее удобно было держать. В качестве краски используется раствор жженки (пережигается каблук кирзового сапога или ботинка. — Авт.), протертой с мочой через марлю. По времени: «перстень» можно за ночь наколоть. Руки потом распухают, болят сильно первое время. Это сейчас машинки появились специальные, краски, а тогда все было по-простому.

«Ночной автобус» — мобильный пункт социальной помощи для всех, кому она необходима. Старейший из подобных проектов в городе. Стал такой же приметой петербургской ночной жизни, как разводка мостов или белые ночи в летний период.

Вот уже 13 лет пять ночей в неделю команда волонтеров в микроавтобусе объезжает городские окраины, чтобы накормить горячей едой бездомных, малоимущих, безработных, всех, кто нуждается в горячем питании и оказался в нужный момент на одной из четырех стоянок. Каждый, кто придет к автобусу в определенное место и время, получит тарелку горячего супа, несколько кусков хлеба, кружку очень сладкого чая, сдобную выпечку или блины. Хлеб, кстати, очень вкусный, и привозят его из пекарни Свято-Троицкой Александро-Невской лавры. Суп, всегда очень густой, готовят в петербургских кафе и ресторанах. Одно из основных требований — чтобы был сытным. Кроме горячей еды бездомный может рассчитывать на чистую одежду, медицинскую помощь и консультацию социального работника.

— Одежду всегда можно найти в «Ночлежке» или «Армии спасения», всегда что-нибудь подберешь.

Другое дело обувь. Ее, как правило, не хватает. Или размер не тот, или не по сезону. Трудно достать хорошие ботинки, приходится несколько раз на раздачу приходить, пока найдешь. Поэтому я стараюсь на обувь деньги откладывать, лишний раз не выпью.

В прошлом я обувщик, знаю, как за обувью ухаживать. Поэтому она у меня несколько лет служит. Люблю хорошую обувь. Если я бомж, это не значит, что должен как чучело выглядеть.

Сам я с юга. 20 лет назад приехал в Петербург город посмотреть, да так и остался. Вообще-то меня три вещи интересовали: «Аврора», белые ночи и Эрмитаж. Первые две увидел, а до Эрмитажа так и не добрался.

— Жить на улице можно без документов. Полиция остановит — назовешь свою фамилию. По базе проверят и отпустят.

Другое дело, если решил к нормальной жизни вернуться. Паспорт становится ой как нужен! В поликлинику или больницу без него не принимают, на приличную работу не берут, жилье не снять. Я сейчас собираюсь на реабилитацию в «Дом надежды на горе» (старейший благотворительный центр реабилитации для людей, страдающих алкогольной зависимостью ), поэтому паспорт восстанавливаю.

Помню, в начале весны в очередной раз напился, и так мне стало тоскливо, что лег на землю и думаю — пропади оно все пропадом, умру так умру! Начал уж в сон проваливаться, вдруг чувствую — меня кто-то за плечо дергает.

Есть люди с актерством в крови — не живут, играют. Виталий один из таких. Худощавый парень с выразительной бритой головой в медпункте Боткинской больницы частый гость. С окружающими разговаривает снисходительно, умело держит паузы. Даже когда просит на кусок хлеба, держится гордо, хотя злые языки утверждают, что виталин хлеб булькает.

На этот раз повестка дня как всегда проста — показать врачам больные ноги и попросить у них сухие носки. Ноги покрыты язвами, а носки промокли — в больницу Виталий шел полдня. Доктор выдает мазь и в качестве бонуса толстый кусок докторской. От кофе Виталий отказывается, ссылаясь на давление.

Тепло и колбаса развязали язык, Виталия потянуло на воспоминания:

— Семья у меня была знаменитая! Мама — пилот в гражданской авиации. Дедушка изобрел принцип дефектоскопии на железной дороге, видел, наверное, вагон — дефектоскоп в музее?

Доев колбасу, Виталий слезает с кушетки. Топает босыми ногами по затертому кафельному полу. Подходит к ящику с одеждой, проверяя содержимое. Смотрит на доктора и с чувством интересуется: а у вас штанов нет?

Чердаки и подвалы, традиционные места обитания бездомных, все чаще закрывают. Те, кому повезет, снимают угол у сговорчивого алкоголика, расплачиваясь спиртным. Всем хорошо — бездомному угол, владельцу жилья — постоянное и бесплатное угощение.

Менее везучие заселяют заброшенные здания и другие места, хоть как-то возможные для проживания. Это и есть сквот. Особенно много таких «заброшек» на петербургских окраинах. Мы побывали в таких зданиях вдоль железнодорожных путей. На входе встречаем внушительные горы мусора в половину человеческого роста. На облезлых стенах — объявления о наборе в полулегальные псевдореабилитационные центры для алко- и наркозависимых. Эти бумажки — первый признак сквота, чем их больше, тем больше внутри обитателей.

Первый этаж «радует» проломленными полами, кажется, жить здесь невозможно.

По треснувшей лестнице поднимаемся на второй этаж, где уже ощущается присутствие людей. В некоторых комнатах лежат старые матрасы, а в коридоре, на самодельной сушилке из досок, красуются чьи-то штаны. Горы мусора не убирают, скорей всего, специально. Среди хлама можно спрятать что-то ценное, а в случае возможной атаки подростков он выполнит роль заградительной полосы, которая будет затруднять перемещение тех, кто не знает специальных тропинок. Это дно, но некоторые проваливаются еще глубже. Есть бездомные, кто сквотов уже не покидают — не могут ходить из-за болезней или инвалидности.

Большинство дверей сорвано, но на одной висит старый замок. Заходим внутрь. Неизвестные хозяева старались как могли, чтобы привнести в эти стены подобие уюта. Окно занавешено шторой, у стены кровать, накрытая чистым одеялом, напротив — зеркало (значит, не поставили на себе крест!). В сквоте ни души — жители, скорей всего, на обходе. Так бездомные называют поиск вторсырья — стекла, железа, картона. Люди улиц, в подавляющем своем большинстве, очень трудолюбивы.

У людей, которые живут на улице, нет возможности иметь много личных вещей, их попросту негде хранить. Впрочем, иногда удается оставить нажитое имущество в квартирах местных алкоголиков или, например, в гараже у малознакомого человека, но, как, правило, такое хранение рано или поздно заканчивается пропажей. Поэтому все вещи помещаются в несколько сумок, часто приходится довольствоваться только тем, что есть на данный момент в наличии. Вероятно, это и есть одна из причин несколько странного вида некоторых бездомных, когда приходится надевать и свитер, и пиджак, и плащ, и куртку одновременно.

Авторы провели небольшое исследование и выяснили, что находится в тех самых сумках, с которыми бездомных привыкли видеть горожане.

Для людей, которые промышляют сбором металла, необходим набор элементарного инструмента (плоскогубцы, отвертки, ножовка, молоток), так как, например, найденную старую газовую или электрическую плиту необходимо максимально разобрать на части чтобы была возможность транспортировать ее в пункт приема вторсырья. За газовую плиту, к примеру, можно выручить порядка трехсот рублей (простое железо принимают по 6-8 рублей за килограмм).

Обрезки проводов и кабелей из меди не примут в расчет, если не удалить с них защитное покрытие, а сделать это удается, лишь приложив некоторые усилия. Если зачистка при помощи ножа невозможна, то приходится обжигать на костре, отсюда и закопченные лица у некоторых жителей улиц и черный дым костров, который иногда виден вблизи гаражных кооперативов и на окраинах микрорайонов. Медь принимают, в среднем, по 250 рублей за килограмм, и найти ее - большая удача.

Жестяные банки из-под пива и лимонада удобно собирать в клечатые сумки и прочные фирменные пакеты из супермаркетов. Большие лямки и ровный широкий край позволяют не снимая с плеча эту сумку, раздавить банку ногой (что бы больше поместилось), наклониться и положить в сумку уже смятую банку. За каждую такую смятую банку можно получить от 70 копеек до рубля. В некоторых пунктах берут по весу, в некоторых пересчитывают поштучно, общее мнение людей которые собирают и сдают эти банки, сводится к тому, что оба варианта примерно одинаковые.

Кроме того, в сумках могут находиться пластиковые контейнеры и ланч боксы. Они пригодятся если будет возможность взять побольше еды у благотворительных проектов которые специализируются на раздаче продуктов питания (для того чтобы просто поесть в городском кафе необходимо потратить в среднем, не менее 200 рублей). Некоторые люди рассказывают, что в сумке могут быть и вещи, которые пригодятся, когда период жизни на улице закончится. Это могут быть, например, красивые скатерти, тарелки или дверные ручки. Возможно, наличие подобных вещей выступает в качестве некой смысловой опоры в повседневности уличной жизни.

— Я живу по соседству с Малым драматическим театром. На подоконнике.

У меня есть комната, но вернуться туда не могу, не пускают соседи. Раньше ночевал с бомжами в подвале одного из домов Васильевского острова, потом в центр переселился. Нашел этот подоконник, сплю на нем.

Вообще-то здесь не холодно, только иногда дует из окна. Всегда можно погреться у батареи, хорошо, что ее не отключили. Встаю в 6.50, ложусь в час или два ночи, когда по лестнице перестают ходить люди. Иногда они ходят всю ночь, тогда я иду гулять по улицам, все равно на подоконнике не уснешь. Днем сижу в библиотеке, пытаюсь переводами денег заработать.

Вообще-то люди ко мне хорошо относятся. Некоторые шутят, завидев меня: о, наш консьерж! Я на такие шутки не обижаюсь. В Малом драматическом очень давно был, лет 20 назад, современных звезд не знаю.

Вячеслав Раснер, наверное, самый известный бездомный в Санкт-Петербурге. Он — один из немногих, кто сумел порвать с улицей и вернуться к нормальной жизни. Успех объясняется не только помощью добрых людей, но и особым взглядом на жизнь в любых обстоятельствах.

Был жертвой квартирных мошенников, оказался на улице, шесть долгих зим ночевал на стройке. Вспоминает, как жил в деревянной конструкции, где не было окон, а температура внутри равнялась забортной.

— Меня подкармливали дети, которые приходили играть на стройку, делились домашними завтраками, — говорит Вячеслав. — Одна женщина сшила и подарила теплый спальный мешок. Без этих людей я бы не выжил. Чтобы не замерзнуть, спал в обнимку с собаками, их было шесть, но негодяи их потом отравили.

Последние годы Вячеслав просил подаяние у станции метро «Горьковская». Здесь его заметили неравнодушные люди, узнали блестящего некогда экскурсовода (когда-то Раснер водил экскурсии по Петропавловке и пользовался большой популярностью). Помогли восстановить утраченные документы. Записали видео с его экскурсией по Невскому проспекту. Открыли страницу, где можно записаться на экскурсию. Сейчас у нее более 1000 подписчиков, а самого Раснера приютила добрая женщина. Бывший бездомный вновь вернулся к любимому делу, водит экскурсии по Невскому.

У Раснера есть простые жизненные правила, по которым строит свою жизнь.

Сергей, он же Зенит, обитает в окрестностях железнодорожной станции Лигово. Рядом с платформой появляется каждый вечер, когда волонтеры «Ночлежки» раздают бесплатную еду. Прозвище свое получил не зря. Он фанат одноименного клуба, когда-то играл за заводские команды и даже признавался лучшим игроком.

— До сих пор горжусь, что еще до армии получил первый взрослый разряд, — говорит он. — Были награды и грамоты, да все дети испортили, когда маленькие были.

На предплечье — татуировка с логотипом «Зенита», за который продолжает болеть, не смотря ни на что.

— Электричества нет, за успехами команды слежу по газетам, радуюсь, когда побеждают, — признается Зенит.

Когда-то Сергей держал магазинчик «1000 мелочей» на Сенном рынке, где торговал батарейками, антеннами, лампочками и другой мелкой электрикой. Последние три года провел на улице.

— Зиму со страхом ждешь и с радостью провожаешь. Сегодня один на своих двоих ходит, а завтра смотришь — без ноги на костылях скачет. Заснул на морозе и — привет! Я однажды палец приморозил, сильно испугался, долго его растирал, к счастью, все обошлось.

Теперь стараюсь быть аккуратным. Одежду беру на раздачах в «Армии спасения». Там выдают все, даже носки, а вот с ботинками беда — почти никогда нет нужного размера. Я на Сенной знаю один магазин обувной, там рваную обувь постоянно выкидывают. Однажды проходил целый месяц в ботинках с полуоторванной подошвой.

Зимой можно в «Макдоналдсе» погреться или в «Бургеркинге». За последние годы они стали терпимы к бездомным. Выгоняют только, когда клиентов много. Зима в этом году была как лето, слава богу! Пробовал ночевать в палатках временного пребывания, но не понравилось.

Тележка, в которой можно перевозить банки, бутылки и другой полезный в бездомной жизни груз. У Сергея с Сортировки такая — уже шестая по счету, у каждой свое имя. Нынешнюю зовут «мерседес» — за неубиваемость.

— Раньше я металл, стекло в руках таскал, пока спину не сорвал. И зарабатывал максимум пару сотен рублей в день, — говорит Сергей. — Появилась тележка, доходы выросли, 300 рублей в день минимум.

«Мерседес» легко выдерживает полтора центнера вторсырья. Как-то раз Сергей нашел связанные в пачки обрезки арматуры (174 килограмма!). Загрузил. Выдержала.

Василий Уварихин — пример человека со сложной биографией, который имел все шансы оказаться на социальном дне. Не оказался. Как? В монологе Василия.

— С детства у меня был очень подвижный характер, я все время чего-то затевал. Помню, с друзьями мы детально продумали план ограбления местной сберкассы, ходили туда неделю, изучали, как она работает. В перестройку на месте не сидел. В результате я 16 лет и 7 месяцев провел за решеткой, освободился в 2012 году.

После того как вышел на свободу, быстро понял, что с таким послужным списком мало куда возьмут. Особо переживать не стал, подался в дворники. Доказывал трудом, что мне можно доверять. На работу приходил раньше всех, уходил позже всех. Дворником работал, чтобы хоть какое-нибудь жилье иметь. Есть крыша над головой, значит, есть место, где можно привести себя в порядок, постирать одежду. Чтобы выбраться с улицы, важно прилично выглядеть. Даже когда жил в подвалах и на чердаках, от меня никогда не пахло, я всегда был выбрит, опрятно одет. Медсестры в больнице удивлялись — неужели бездомный? Побольше бы таких!

Характер у меня упертый. Если не получается слева зайти, захожу справа. Справа не выходит — иду напролом. Сейчас с семьей снимаем нормальную квартиру, но сколько я копил, чтобы ее получить! Бывало, целыми днями вообще не ел. Зато теперь крыша над головой!

Среди бездомных и тех, кто ведет похожий на их образ жизни, часто встречаются те, у кого за плечами социальные учреждения для сирот и оставшихся без родителей. Авторы не ставят задачи дискриминировать детские дома: среди выпускников немало тех, кто живет успешной, счастливой жизнью. Но достаточно и таких, что не смогли найти себя и пополнили ряды бездомных. Эта история как раз об одном из таких людей.

О себе Миша говорит просто: «Я – интернатовский».

На государственное попечение угодил в пятилетнем возрасте, после того как его мама убила бабушку. Это было первое яркое, по его словам, воспоминание детства. Когда Миша прибежал в отделении милиции, увидел, что там кого-то били. Это воспоминание второе.

Мать отправилась в колонию, а ребенок с трудной судьбой - в школу-интернат. О своем детстве Мише рассказать особо нечего. Не хвалит и не ругает, было и прошло. В интернате Михаил нашел своих героев - звезд российского рока в лице Кинчева, Горшенева, Шевчука. И понеслась жизнь с выездами, вписками, песнями кумиров во весь голос. И, конечно, водкой и наркотиками. Здоровья такая жизнь явно не добавляла, но в ней Михаил был свой и окружен такими же, как он, в доску своими, с такими же проблемами и бэкграундом.

Сейчас Михаил живет в небольшой комнате, которая досталась ему по закону от государства. Воюет с соседями, которым надоедает шумная мишина жизнь. Соседи периодически меняют замки на входной двери, поэтому в родные стены приходится попадать, карабкаясь по трубе на внешней стене дома. Впрочем, сейчас с соседями удалось договориться, у Михаила теперь есть ключ от входной двери. А в остальном - жизнь в бездомном стиле: периодические ночевки в пунктах обогрева и сквотах, еда у волонтерского автобуса, случайные заработки. Михаил постоянно получает предложения о продаже комнаты и переезде «в деревню».

Павел Петрушенко, председатель правления Санкт-Петербургского общества защиты детей:

- За последнее время очевидны положительные изменения. По крайней мере, в Питере. Какой бы формальной и малоэффективной ни была государственная служба поддержки выпускников социальных учреждений, но кому-то она все же помогает.

А вот выдача на руки в 18 лет всей накопленной суммы алиментов и пенсий по потере кормильца (опять же, если были), да еще и единовременно — откровенная глупость. У многих накапливается сумма от нескольких сотен тысяч до миллиона и больше. При том, что получить до 18 лет разрешение на трату хоть малой части этих денег, скажем, на ноутбук, материалы для хобби, одежду по вкусу от органов опеки практически невозможно. В итоге молодой человек, который вообще почти денег в руках не держал, не умеет планировать бюджет, но мгновенно становится владельцем в его понимании «состояния». Естественно, спускается оно максимум за пару месяцев, бывает, что и за пару недель.

Когда тебе только 18 лет, контроль над тобой исчез мгновенно, да еще деньги возникли также мгновенно, что еще от человека можно ожидать? Редкие исключения — это ребята с реально сильной волей. Ну, хоть так...

На данный момент единственной альтернативой детским домам и школам-интернатам являются приемные семьи. Но с ними тоже куча проблем. Прежде всего — возвраты, иногда повторные возвраты детей. Очень часто подростка из приемной семьи в 16-17 лет фактически выгоняют из дома или он сам убегает и живет преимущественно у знакомых, иногда подают в розыск, чаще — нет.

Должны быть небольшие учреждения для детей от 14-15 и старше, которые в семьи не хотят или там не уживаются. Где их уже целенаправленно будут готовить к самостоятельной жизни и куда они смогут обратиться за помощью и советом несколько лет (а в идеале - вечно) после совершеннолетия.

Путь на улицу для большинства бездомных начался с того что они доверились квартирным мошенникам. По данным статистики, 63% лишились жилья из-за действий злоумышленников или конфликтов с родственниками.

Люди разные, а истории похожие: проблемы с деньгами, знакомство с добрым человеком, который делает неожиданное и очень щедрое предложение. Финал, как правило, один и тот же — получив необходимое, добряк очень быстро становится злым, появляются судебные приставы, которые и устраивают выселение.

Кирилл Николаевич Петров — один из тех, кто пострадал от действий вероятных квартирных мошенников. Хотя до судебных приставов дело пока не дошло.

— Я проработал на заводе слесарем сорок лет. Задолжал по квартплате и начал искать заработка. Найти работу по профессии, если тебе больше 60 лет, почти невозможно. В конце концов решил, что не важно, кем работаешь, главное, чтобы деньги платили. Устроился разнорабочим на строительство храма недалеко от дома. Там кормили и давали 500 рублей в день. Там я и познакомился с Вячеславом. На стройке он появился позже меня. Поначалу выглядел тихим, жаловался что очень несчастен, дети умерли, а жена не понимает. Ну просто сирота казанская. Впрочем, все эти беды не мешали ему регулярно приносить вкусные пирожки и домашние соления, которые я очень люблю. В один прекрасный момент Вячеслав признался, что богат, так как спекулирует металлолом, покупает в одних городах, продает в других и обладает обширными связями в бизнесе. Даже показал толстую записную книжку с телефонами. Затем предложил мне стать его представителем в Санкт-Петербурге. Сказал, что я буду искать покупателей на его металл, который он будет присылать из других городов. По секрету сообщил, что у него есть влиятельный поставщик в одном уральском городе, и даже показал фотографию, на которой была симпатичная молодая женщина. Намекнул, что может меня с ней познакомить, мол, возможно, это моя будущая жена. Вскоре Вячеслав сказал, что в бизнес нужно вложить деньги, иначе ничего не заработает, причем срочно. Предложил мне заложить квартиру, а деньги пустить в дело, мол, потом отработаем.

Вскоре привел Кумакову Наталью Андреевну, которая согласилась дать деньги под залог квартиры. Я в итоге согласился. Уж не знаю, как. Встреча прошла в кафе возле станции метро «Проспект Ветеранов». Денег я в руках не держал, не пересчитывал. Кумакова при мне их Вячеславу в руки передала. Я расписался в получении денег… К сожалению…

После этого Вячеслав стал появляться все реже, иногда уже не отвечал на мои звонки, иногда говорил: у поставщика металла проблемы. И вскоре пропал совсем.

Когда Вячеслав уже почти исчез, появился Максим. Сказал, что он сотрудник ФСБ. Даже 3000 рублей подарил. Сказал, что поможет. Очень расположил к себе. Я просил показать служебное удостоверение, так, из любопытства, ведь интересно увидеть документ, которого весь мир боится еще со времен КГБ. Но он отказал, сказал: режим секретности очень серьезный.

В какой-то момент пропал и он, но последнее время начал часто звонить и предлагать варианты, как мою проблему решить. Например, я должен срочно оформить свою двухкомнатную квартиру на другого сотрудника ФСБ, а когда шум уляжется, а Кумакова успокоится, Максим переоформит ее обратно. Все по-честному и очень эффективно. А главное, надежно (на момент нашей встречи на телефоне Кирилла Николаевича было больше десяти пропущенных звонков с неизвестного номера. — Авт.).

Максим меня постоянно торопил, иногда даже повышал голос, требовал, чтобы я быстрее собирал документы на квартиру. Мне удавалось от него на месяц-полтора отделываться. Тогда из добренького он резко стал злым, начал раздражаться и давить морально. Однажды звонит и говорит: я, мол, раком болен, мне нужно лечь в больничку (слово «больничка» чаще используется людьми из криминальных либо маргинальных социальных групп. — Авт.), решай, мол, быстрее, иначе я тебе ничем помочь не смогу.

Кумакова начала мне опять звонить, предлагать долг реук.... рекас... рекомсруктиро... реконструировать. Никак не могу это слово запомнить! Предложила отдать квартиру. Мы опять встречались в кафе, сумма долга выросла до астрономических размеров. Вскоре подала она иск в Красносельский суд. Я судов ужасно боюсь, для меня это был жуткий шок, казалось, на войну забирают.

Я в суд писал письма, что не могу прийти, заседание несколько раз откладывалось и, в конце концов, состоялось без меня. У меня адвокатов нет –совсем плохо с деньгами. Новость о том, что суд прошел, на меня так подействовала, как будто я под обстрелом побывал.

Лена Сидоренко — сталкер. Только водит она людей не по таинственной зоне. И друзья ее такие же, как она, бездомные. Лена — авторитет «палаточных» (те, кто обитает в пункте обогрева https://homeless.ru/projects/699/ возле железнодорожной станции Обухово). В совершенстве владеет и крепким словцом, и обворожительной улыбкой. Когда надо, сумеет убедить в своей правоте.

В электричках Лена ведет переговоры с контролерами в качестве депутата, следит, чтобы своих никто не обидел, ведь бездомные в первую очередь заинтересованы в том, чтобы не было скандалов в вагоне, — это залог терпимого к ним отношения. А ездят, надо сказать, часто. Электрички — весьма популярный способ перемещения в пространстве.

В них возят утиль, добираются до места стоянки «Ночного автобуса» возле станции Сортировочная, где их кормят горячим ужином, а затем на электричке можно оперативно вернуться в пункт обогрева. Или, например, из Фрунзенского района в больницу Боткина (см. «Медицина»). А от станции Навалочная всего час пешком до ночлежки. Осенью можно отправиться на сбор грибов и ягод для продажи. Летом — купаться и стирать одежду на лесные озера. Есть много маршрутов, в которых электрички заменить невозможно. В отличие от других видов общественного транспорта электричка уникальна тем, что в ней максимально высоки шансы добраться до пункта назначения, в то время как в маршрутку или троллейбус могут просто не пустить, сославшись на неприглядный внешний вид пассажира, или обвинить в отсутствии денег за проезд.

В компании у Лены, как правило, 10 — 15 человек, но бывает и аншлаг. Вспоминает, как однажды в вагон набились 50 человек.

На платформу Лена и ее команда попадают секретными тропами, садиться стараются в середину состава, чтобы контролеры не успели проверить билеты. Впрочем, для них есть секретная фраза: «Обогрев. Горячая линия», которая означает: мы подопечные «Ночлежки», билетов требовать не нужно. Контролеры, как правило, люди понимающие, но есть и скандалисты. Тогда Лена покупает цветы или конфеты и при следующей встрече дарит «непонимающим», чтобы дружба была крепче.

А в остальном все как у многих тех, кто живет вне социума и приходит за тарелкой гуманитарного супа. Лена провела в тюрьме 15 лет, а когда вернулась домой, встретила холодную неприязнь родственника. Брат ее право на часть родного гнезда не признал и указал на дверь. Так бы и сгинула Лена на улице, да один из федеральных политиков помогает ей решить вопрос с квартирой на последнем этаже старого дома на Лиговке.

— Мне 55 лет, последние два года живу на улице. Когда-то хорошо зарабатывал, электриком работал, плитку клал. Потом родные закрыли за мной дверь и сказали: иди к бомжам! Недавно видел жену, она с маленькой собачкой гуляла, но разговора не получилось.

Больше всего на свете люблю рыбалку. Всегда злился, когда приходил с добычей, а жена уже купила рыбу и готовила ее на кухне. Благодаря рыбалке я теперь без проблем на улице ночую. К холоду привык, сколько раз проваливался в холодную воду, в сугробы, под лед. Ко мне зараза не прилипает, я даже таблетки не ем.

Еще люблю кататься на велосипеде. Девчонок красивых люблю. И они меня иногда.